История рождения первой книги

опубликовано в авторской редакии

Головко Александр (Ессентуки)

Перебирая в мыслях создание и появление всех своих книг, можно рассказать о каждой отдельную историю. Я долго колебался в выборе, несмотря на то, что есть книги значимей и ярче, ничего этого не было бы, не появись она – моя первая книжка. О ней с высоты уже пройденных вех вроде и вспоминать неловко. Это та дилетантская пора, когда не подозреваешь, насколько терниста тропа, сколько придется пройти и испытать, словно путнику у камня с тремя развилками: «Направо пойдешь, коня потеряешь…». Что обрету, а что потеряю, не задумывался, у меня был другой побудительный мотив, который не оставил выбора, это смертельная болезнь…

Начинал я со сборника стихов, изданного в местном издательстве. Он оказался прост, слаб по многим позициям, но я был безмерно рад ощутить в своих руках рожденное детище, подарить его друзьям. Потом потянуло в детство, и я написал несколько книжек для детей, куда вошли стихи и сказки в прозе. Тогда еще книги читались и покупались. И тут я действительно встал перед дилеммой – как жить, да еще и писать вопреки смертельной болезни, появившейся в 2004 году.

Следует отметить, что предпосылки, какие-то задатки к творчеству у меня были и раньше. Первое стихотворение написал в детском доме в шестом классе, начитавшись про индейцев (Финимор Купер). Сначала написал всего пару строф:

«Лил сильный дождь.

В земле промоины.

Шёл смелый вождь,

А следом − воины.

    Встреч торжество

    Их ждёт наверно,

    Детей и скво

    Спасут из плена».

Дальше не пошло, хотелось выразить всю палитру чувств и эмоций, а умений не хватало. Мои любимые герои Том Сойер и Робинзон Крузо, герои Джека Лондона с его «Золотой лихорадкой» и Белым Безмолвием, книги про пиратов, подводные приключения капитана Немо… Список можно продолжать, в него вошла бы фантастика и серия ЖЗЛ, историческая литература. Я читал прозаические произведения, но писать начал почему-то стихи, вылившиеся восторгом, словно гимном герою Ф. Купера Следопыту и его индейскому другу Чингачгуку. Через много лет я развил мысли, донес идею, сохранив эти первоначальные строки. Получился рассказ в стихах со множеством сносок: кто такие скво и бледнолицые и сам Чингачгук, что такое тамагавки, мокасины…

Позже, когда пришла пора влюбленности, писал письма в стихах любимой девушке. Она была благодарна, а я еще не понимал, как слабы мои опусы. Потом написал целую повесть о нашей любви. Она представляла собой смешанный жанр стихов и прозы. Долго хранился тот альбом в нашем семейном архиве, пока дети куда-то не затащили. Мы переехали с семьей на Кавказ. Здесь только ленивый не восхитится красотами и видами местных пейзажей – гор и быстрых речек, не воспоет их, с учетом местного колорита, традиций, ни с чем не сравнимым многообразием наречий, нарядов и песен. Я влюбился в этот край сразу и навсегда. Да и как можно не любить места, воспетые Пушкиным и Лермонтовым, Толстым и Гамзатовым…

Творческая тропинка привела меня в старейшее на Кавказа литературное объединение «Слово», основанное поэтом-фронтовиком Эффенди Капиевым и прозаиком Семеном Бабаевским в 1938 году. Сотрудничал в качестве внешкора с газетой «Кавказская здравница», писал статьи и сатирические рассказы. Потом по семейным обстоятельствам мне всё пришлось бросить. Показалось, что это – юношеская блажь, что большого таланта у меня нет, образования – тоже. Литературный институт, в который мне давали направление от редакции газеты, я не смог бы поехать по тем же семейным обстоятельствам и по состоянию здоровья. В начале двухтысячных, когда проявился порок сердца, о чём я уже упоминал выше, произошёл и кардинальный поворот в моей жизни. Стихи вдруг полились сами без спроса, прямо в кардиологической клинике.

Было это так. После всех исследований, проведенных врачами, я сидел в палате у окна и ждал приговора судьбы. В окно с пятого этажа машинально наблюдал, как по дороге проносятся машины, люди спешат по тротуару вдоль забора клиники, а на территории больницы шумел листвой сквер, огромные деревья которого достигали окон пятого этажа. Вот на ветку присела синичка и затенькала что-то своё, да так деловито и усердно, что я засмотрелся и заслушался, забыв обо всем. Тут и пошли строчки. Я повторял их, как молитву. Словно спохватившись, принялся записывать на салфетке: «Птичка-синичка на ветку присела. На ветку присела да песенку спела: Про долю синичью, про волюшку птичью. О том, как весь день всё летала, летала, По веткам порхала, поживу искала. Немного нашла, хоть и надо ей мало. Была бы сыта, так и горя не знала: На ветке сидела да песенки пела». Незатейливые строки, глагольная рифма…Но меня это так вдохновило, что все проблемы вдруг ушли на задний план. Казалось, совершенно всё равно, что сообщит доктор сейчас, и что меня ожидает в дальнейшем. Вскоре я получил инвалидность, мне сделали операцию на сердце и пошёл я трудным путем свободного художника своей судьбы и творчества, чему был безмерно рад, что именно так всё сложилось.

Написать несколько стихотворений, это не значит стать поэтом, получить признание. К тому же, вновь тысяча вопросов в голове: а зачем это нужно? Кому? Может, только мне? А, может, получится что-то большее? Вновь встал наболевший вопрос об образовании, о серьезности всей этой затеи. Ну, пришло творчество спонтанно, а дальше что? Я понимал, что оно несовершенно, что нужно заняться хотя бы самообразованием и нужно найти точку опоры в лице таких же пишущих, но более опытных коллег. Начинать приходилось всё заново и не «юноше с горящими глазами», а мужу за пятьдесят… Посетил одну редакцию, показал стихи на военную тему, их сразу напечатали. Потом другую, третью… В редакции городской газеты я познакомился с редактором «Литературной страницы», которая вела литературную студию для молодых и начинающих авторов. Собирались раз в месяц, читали свои работы, лучшее публиковалось в газете. Не стану рассказывать подробно о своих сомнениях. А они были...

Я чувствовал, что надо развиваться, но как? И тут судьба вновь преподнесла мне очередной подарок. Я встретил настоящего поэта, члена еще Союза писателей СССР, известного в крае, имевшего звания, несколько солидных книг за плечами. Это всё равно, что встретить небожителя простому смертному. И вот он, почитав мою «синенькую тетрадку», вынес вердикт: «Стихи начинающего автора. Требуют разбора, редакции, но в них что-то есть. Искренность, не шаблонность, свой почерк. В общем, если согласен, мы попробуем отредактировать материал. В дальнейшем еще поговорим на эту тему, разберём основные преимущества и недостатки». У меня замерло в груди. Такой человек и не отверг стихи с ходу, предлагает позаниматься со мной. Конечно, я был безмерно счастлив.

Он назначил мне время и место встречи. А потом мы стали друзьями. По возрасту я был даже чуть старше его, но вначале он казался мне недосягаемой величиной. Прошло примерно полгода, он ввел меня в литературную среду, читал на дому целые университетские лекции о литературе, рассказывал о писателях и поэтах. Мы разбирали стихи классиков и мои опусы, вели беседы на разные темы. Я постигал основы стихосложения. Стал посещать различные литобъединения, благо, их в нашем регионе предостаточно. Можно долго рассказывать о пути становления, о поисках себя в этом море неведомого и прекрасного. Помня о том, что это история создания первой книжки, я опущу подробности и перейду снова к волнующему этапу в моем творчестве.

Месяцев через шесть возник вопрос об издании первого сборника. Передо мной был пример маститого друга, у которого регулярно, примерно дважды в год выходили сборники стихов, легенд, в красивом твердом переплете. Сам я вряд ли решился бы так быстро издать книгу, но, узнав о моей мечте, друг подхватил эту идею. Он отредактировал сборник «взрослых» и «детских» стихов. В издательстве мне помогли с оформлением, нашлась художница, тоже начинающая, сделавшая рисунки к стихам для детей.

И вот он тираж моей первой книги! На красной обложке – летящий Пегас с белыми крыльями. Запах свежей типографской краски и черным по белому напечатанные мои стихи! Вскоре у меня появилось много друзей и даже поклонников. Особенно дороги из всех - педагоги. Они не только сами любили читать, в том числе наизусть, произведения советских и зарубежных авторов, но стали пропагандировать моё скромное творчество, приглашая в школы, чтобы я почитал стихи школьникам. Мой главный недостаток в чрезмерной робости и неверии в себя. Преодолевал я это мучительно и долго. Порой доходило до слез и истерики где-нибудь в укромном месте. Я давал волю чувствам, ругал себя, ненавидел в себе эти черты характера. Но поделать с собой ничего не мог. Позже я понял, что не каждому дано искусство преподносить себя. Некоторые рождаются с выдающимися качествами, другие – приобретают их долго и трудно, если верят в себя, в свое предназначение. Многие просто отсеиваются или замыкаются в себе, подавливая задатки, покорно оставаясь на вторых ролях. И все-таки я пришел к своему экватору. Помогло чувство ответственности в «должности» заместителя руководителя литературного объединения «Синегорье», которое мы создали с моим другом и еще одной энергичной дамой с творческими способностями. Работа с людьми требует собранности, умения убеждать, показывать пример. Какой пример может показать вечно комплексующий тип? Со временем я преодолел себя.

Позже возглавил это объединение, а также литературную студию при городском Доме культуры и вокально-инструментальный ансамбль, с которым мы исполняли романсы, песни советских и современных композиторов на различных мероприятиях. Теперь я полагаю, что всё было не случайно. Так вело меня провидение. Свой рассказ об опыте издания самой первой авторской книги можно завершить тем, что всего вышло их более двадцати для детей и взрослых, но в памяти навсегда останется щемящее чувство от воспоминаний тех лет, когда я делал робкие шаги в творчестве. Всё же мне хватило наглости верить в себя! И теперь, с высоты прожитых лет, те страхи кажутся милыми и наивными. Хорошо, что люди умеют верить…